|
IV
Появление в КаПоде наездника, с треском провалившего табутаск, не редкость. Эти бедолаги, не взорвашие последнее гнездо кислотных грибов, не поймавшие единственного недостающего биба, не разгонавшие нужное количество Инсектов, практически после каждой Чавки заваливаются в кабачок залить свое поражение с самым неумолимым врагом – сроком цикла. Но в этом Жирогоне их было необычайно много. Да что там много – практически все держали в конечностях посеревшие трубочки с зданиями советника! Кроме, понятно, тех, кто табутасков не брали принципиально – они в данный момент спешно затаривали мехос всем необходимым для следующий Элирикции. А иные же просто стремились поскорее исчезнуть из эскейва, где явно назревали серьезные проблемы.
– Почему цикл кончился спустя пять минут[1] после своего начала?! Раффа на вас нету! Кто из вас привез стольком чавочной нюхи, чтобы вот так подло… – орал на весь эскейв КуНим, который добывал свои бибы исключительно на табутасках, и даже открутил на своей Мамочки функцию автосбора раздавленных жуков, отчего ни один наездник не стал бы обменивать его мехос даже на раффа. Присутствующие в кабачке наездники недоуменно переглядывались между собой, но никто не мог точно сказать, в чем дело – конечно, каждый из них привез пяток нюхоконтейнеров за позапрошлую Чавку, а то и Жирогон, но суммарного количества священного праха Кукол никак не могло хватить но столь быстрое закрытие цикла. Но тут из глубины эскейва раздался взволнованный голос:
– Наездники, чего тут впустую бибов по флегме размазываете, если и так дальше пойдет, то Элирекция начнется раньше, чем вы успеете перезарядить свои Махотины!
После этого возгласа конфликт автоматически рассосался: табутаски-табутасками, но потерять целое гнездовье призовых бибов было гораздо большей бедой! Вскоре в КаПоде ни одного колесника не осталось и только тихо вздыхало в углу зеленое тело Советника эскейва.
V
В конце Элерикции, когда большинство наездников-героев уже затарилось на вырученные у Советника деньги нюхоконтейнерами по самые махотины, а зеленые новички стремились по хлипким дорогам Глоркса к щедрому (хе-хе!) на раббоксы Буравчику, в эскейв буквально ввалился (впрочем, туда все вваливаются) основательно раздолбанный Моток, из которого выкарабкался не менее разболтанный наездник, который, не слушая липких речей Элипода, быстро сунул в нишу эскейва зеленого элика и, нетвердо держась на конечностях, постоянно покачиваясь и подергиваясь, направился прямиком в КаПод.
– Э, да это же УдРак известный, – удивился один из немногочисленных (а точнее, из шести) посетителей КаПода, а именно – знаменитый своей бессмысленной борьбой с Советниками по липкости речи СиПуг. – кого это ты, знаменитый, повстречал на тропах презеленых?
УдРак, набуравчись, тускло взглянул на СиПуга, взял со стойки склянку флегмы, и, не переливая жикость в стопку, опустошил одни глотком. После чего, бессмыленно оглядев кабачок вытаращенным и посиневшим, как у склизких Циксов глазом, прислонился к стене эскейва (в опасной близости от бока Липкого), и с надрывом воскликнул колеблющимся голосом:
– Раффа… проклятые раффа!.. Чтоб их кузовки на Виксове сожрали! Чтоб им в темноте Виксова заклебнуться! Чтоб их паршивым мехосам на Трилле взорваться! Чтоб!..
– Да что же сделали с тобой наездники тех мехосов паршивых, что даже взрывом изнутри не потревожат отдыхающего биба?
– Именно! Именно "ничем не потревожат"! – вновь завелся успокоившейся было УдРак. – когда один такой паршивый мехос пристроился рядом со мной в траншее, я на него и внимания-то не обратил. В гонке эликов, если верить карте, он не участвовал, повредить своим "полумахотином" мне не мог, авторитета у меня и так навалом… И тут, на самом подходе к финишу, там, около той секретки, где самые зеленые утыкаются в кучу грибов – раз! Он одним прыжком оказался прямо под носом у моего мехоса. Ну, думаю, совсем дошел колесник – прямо под колеса "Мамочки" бросается! И тут – два! – выкидывает он мне прямо в трюм предмет такой мелкий, вроде Глюка.
– И чем же тебе, мой друг, помешала столь щедрая выходка тех, кто сам все гребет себе в трюмы? – искренне удивился СиПуг.
– Щедрость?!! – УдРак орал так, что часть валяющихся на полу бибов слиплась в одну массу от испуга. – Хороша «щедрость»! Как только этот «подарочек» попал мне в трюм, у меня мнгновенно отключилась мыслефункция, а очухался я прямиком в «мехосе» того негодяя!!! А он за просто так получил мою тщательно оснащенную «Мамочку», с которой – УдРак внизапно всхлипнул, – мы столько приключений пережили, столько циклов завершили, столько бибов заработали… Хорошо хоть они у меня не пропали!
– И как же ты намерен отомстить тому злодею, коль тот владеет тем, что сам ты делал все мощнее?
– Ага! А вот на это у меня есть задумка. Вот… – УдРак вытащил из кармана похожий на Глюк предмет, похожий на Артефакт, но явно меньший по размеру – Начертано[2]: «Инкарнатор». По-видимому, он и производит обмен мыслематрицами. Тот подлец явно не ожидал, что я тоже смогу им воспользоваться.
– Ну почему ж тогда ты сразу не решил использовать сей артефакт чудесный?
– Ну… Понимаешь, СиПуг, я давно отвык от управления раффовским мехосом. А тут еще пришлось быстро хватать оставшегося в Инкубаторе элика и мчаться сюда. Но пусть только наступит Чавка, и тогда…
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Минута (ванг.) – поскольку срок каждого цикла напрямую зависит от количества привезенной нюхи соответствующий Куклы, колесниками было опытным путем выяснено МИНимальное количество УТерянного на любой цикл отрезка времени (если следующий цикл не пропускался сразу) – МИНУТа.
[2] Начертать (ванг.) – Согласно слухам, распускаемым выдумщиками циксами, у каждого из Софти был свой Начертатель, которым тот мог очертить любой предмет. Странная теория, но других объяснений существования начертанных пометок на каждом артефакте пока не появлялось.
|
